понедельник, 28 апреля 2014 г.

Емеля против Энди Таккера

Недавно моя мама, которая недолюбливает Соединенные Штаты за международную наглость, заметила, что что-то часто я стал эти самые Штаты расхваливать, а нашу родную страну ругать. И что же это я в этой распрекрасной Америке жить не смог и вернулся в Москву, прозвучал в мой адрес  вопрос с подковыркой. Я отчего-то даже растерялся, и бледен и невнятен был мой ответ. Так очевидно для меня причина, что отчего-то не сразу нашлась формулировка. Ответ должен бы звучать примерно так.

Западное общество, и Штаты в особенности, чрезвычайно продуктоориентировано (commoditized). Продукт – не обязательно гамбургер, он может сколь угодно сложным (социальная защищенность граждан, инфраструктура больших городов, транспорт, здравоохранение, итп), но всегда подразумевает массовость. Продукт – это нечто, востребованное большим количеством людей, и оттого довольно стандартное. И в этом они чертовски, фантастически преуспели, и как человека деятельного и разумного, способного оценить объем и качество трудозатрат, меня это восхищает. И нет на свете такого продукта, который в России был бы лучше. И это откровенно бесит.

Однако есть в продуктоориентированности (ПО-ти) свои минусы, один из которых - так называемое «проклятье специализации». Один из примеров поразил меня еще в бытность мою студентов с Штатах. По телеку показывали церемонию выпуска MIT (один из лучших технологических университетов мира, высочайшая профессиональная подготовка!), где студентов просили с помощью проводка и батарейки зажечь лампочку. 8 из 10 не смогли: «я не инженер-электрик, я инженер-механик», был типичный ответ. Невозможная вещь в нашей стране, где каждый в два счета может вкрутить лампочку, поменять прокладку в кране и прикурить автомобиль. Для меня это тогда означало: что-то фундаментально не так в этом обществе и в системе образования.

Пример нарочитый, однако же ПО-ть как факт ведет к отсутствию интеллигенции в нашем понимании. Главы компаний не цитируют Аполлинера, инженеры-конструкторы не играют по вечерам на виолончели. Ни одна, даже очень мозговая, профессиональная деятельность не ведет к высокому общекультурному уровню, который, как мне ранее казалось, в нашей стране намного выше. Выше как раз за счет того, что огромное количество умных людей не посвящало себя никакой конкретной цели. 

Мы - носители стойкой веры в нескончаемое свободное время. Битов: "...Выбор профессии для интеллектуального героя — есть профессиональное затруднение романиста. Если ты хочешь, чтобы герой ходил, видел, думал, переживал, — то какая же профессия в наше время позволяет иметь время на это? Ночной сторож? Но он приобретает черты непризнанного гения, как только автор пытается вложить ему в голову мысли отчасти интеллигентные. Так сказать, «правда жизни» сразу пострадает при таком неудачном выборе. Вот и возникает перемежающаяся лихорадка дела.: «один молодой архитектор… нет, слишком торжественная профессия… Молодой врач… слишком ответственная профессия, надо быть врачом, чтобы… Один молодой, подающий надежды мостостроитель… громоздко, но ладно… но когда же он успеет, если уж подает надежды, задуматься? на берегу реки? стоя на собственном мосту?., что-то веет снизу сыростью и холодом, прозрением самоубийцы… и потом, при чем тут мостостроитель?!» — досадный холодок, приходится выбирать сначала… Тут объявляются неожиданные возможности: выход на пенсию, первые расслабленные дни, первые мысли за весь допенсионный возраст… герой староват… Тогда болезнь, выздоровление… но хочется, чтоб хоть со здоровьем у героя было в порядке… Тогда демобилизация, освобождение из тюрьмы… не подходит?.. Тогда — отпуск… Как много пишется рассказов a la Бунин, когда герой, отдышавшись на лоне, прозревает адаптированными откровениями автора."

Туда же - гротескные пелевинские уборщицы общественного туалета, цитирующие друг другу Ницше и Сологуба; и наблюдения г-на Смоленского о том, что рабочих профессий японцы смотрят Тарковского, а интеллигентных - листают манга, чтобы забыться; и даже Нержин, уходящий из ада терпимого в ад кромешный, только бы не иссушить мозг, не притупить восприятие мира слишком объемной, хоть и мозговой, работой. Русские люди убеждены, что нельзя работать и думать одновременно, почитают досуг, уверены, что Культуре он необходим, и в СССР он присутствовал массово. Мне, выросшему в этом поле, узконацеленность людей запада категорически поперек.

С другой стороны. Целеустремленное и изобретательное производство материальных благ никак не есть высшая цель и высшее благо. И более всего я бы хотел жить в обществе, сориентированном на более возвышенные цели. Но Россия не предлагает никакой альтернативы. И смущает-то нас в ПО-ти чаще всего не ее узколобость и безыдейность, не наше тяготение к более продвинутому пониманию цели и смысла, а необходимость изо дня в день вкалывать и нести ответственность, подчинять себя какой-то дисциплине, требовательно взирать на результат. Грандиозный энергопоток, направленный на западе на преумножение объектов материальной культуры, у нас просто стоит болотом. К несчастью, возвышенность не достигается одним лишь бездельем. Напротив, безделье, как известно, происки дьявола. Нужно что-то еще, и этого чего-то нам так недостает!

Комментариев нет:

Отправить комментарий