среда, 23 июля 2014 г.

Планы

Где-то я слышал, что женщины планируют жизнь - как делают презентацию в PowerPoint, а мужчины – как склеивают кинопленку. Женщины вообще сильно отличаются, никогда не знаешь, что еще с ними по-другому. Вот, к примеру, для них поменять планы – как пару слайдов переставить, а для нас – целое дело: резать, ломать, клеить, перематывать. Не знаю, так ли это для всего человечества, но для меня это очень верно. Так уж получилось, что я неохотно адаптируюсь к переменам, и много ерунды могу навертеть, прежде чем смирюсь с неизбежным и разверну орудия главного калибра на другую, новую цель.
Как-то во время пребывания в Японии, как раз когда я уже собирался в обратный путь, на другой стороне земли, в Исландии, разбушевался вулкан с непроизносимым эпическим названием. Выплевывая облака пепла размером с небольшое государство, он, не спросясь, изменил все мои планы. Полевропы было закрыто для перелетов, в том числе Хельсинки, через которые пролегал мой маршрут домой. Ситуация ушла из-под контроля, и хотя ничего плохого как будто не происходило, это доставляло мне некоторые терзания.

Почему жить целую жизнь без плана мне нормально, а прожить без плана неделю так выбивает из равновесия? Вместо ответа я злился на себя за то, что полетел за компанию через Хельсинки, а не покороче, через Эмираты или Китай, и клялся себе больше никогда ничего не делать за компанию. Злился также из-за того, что, оказавшись в этой интереснейшей стране волею случая на несколько лишних дней, я ничего с этим не делаю. Передышка, о которой так часто мечтается в набитых ерундой буднях! Шанс побыть немного вне графика, сбавить темп, что-то додумать по горячим следам.
Ведь память порой так скверно устроена! Восстановить официальные события целого года несложно, а важные мелочи ускользают навсегда. Некоторые из них спустя время вспоминаются как неожиданные ценные находки. Но все же в момент, когда друг роняет мимоходом слова, согревающие душу, или особенно пронзительно вдруг чувствую красоту пейзажа, я точно знаю: не удержать, не рассказать! Через пару дней забуду вкус и цвет этой минуты, завалю новыми вещами. Занырну в азарт работы или в новое путешествие, не позволю себе такой нужной и волшебной роскоши: слой за слоем, в тишине и не торопясь, освоить все, что принял, впустил в душу, но не впитал, не осознал, не прожил.
И вот наступила нежданно, как подарок, такая пауза, а я едва мог принять ее и радоваться ей. Вместо этого с тоской смотрел в сети на табло с отмененными рейсами. Зловещее облако сдувало к востоку, и скоро Москву могли тоже закрыть для магистрального авиасообщения. Тьма с каждой секундой все гуще накрывала ненавидимый прокуратором город, и шансы туда вернуться становились шаткими и ненастоящими. Так мне казалось целых пару дней.
…Но пару дней прошли, и стало чертовски вкусно подумывать о том, что никуда я не полечу ни сегодня, ни завтра, что вулкан может дымить еще год и в общем-то неизвестно, когда я попаду домой. А пока  буду без планов, без дел - шляться по Киото, к которому уже успел проникнуться теплым чувством, болтать с друзьями обо всем на свете, а по вечерам, лежа на спине и глядя в темноту, безответственно фантазировать о том, что есть и что могло бы быть.
События ведь могут сложиться очень даже причудливо, мерещилось мне. К примеру, дальние самолеты могут отменить надолго, на месяцы. В какой-то момент я устану ждать и буду пробираться на родную землю по-другому. Сперва поеду морем до Сахалина, единственным пассажиром на утлом рыбацком судне. Стоя на осклизлой от чешуи и рыбьих голов палубе, буду смотреть, как выступает из тумана безлюдная оконечность российского берега. А далее – всем, что летит, короткими перебежками, маленькими отечественными этажерками с негарантированной доставкой. В обычное время с них разбрасывают нитраты над полями или выслеживают медведей для охоты местному начальству. Я попаду во множество новых мест, куда никогда бы в жизни не попал, если бы не это дикое стечение обстоятельств. И в итоге доберусь в Москву, бывалый, запыленный и заметно помудревший.
Или так, продолжал я разворачивать приключенческий аспект, навеянный скорее словом Исландия, чем окружавшей меня ласковой Японией. В какой-то момент наступит усталость металла, что-то важное вдруг хрустнет и со звоном отлетит,  и мой самолетик вдвое старше меня аварийно сядет на брюхо посередь вечной мерзлоты. Чудом оставшись в живых, я приду в себя через несколько недель в Богом забытой деревне. Тут живут тяжелым древним промыслом (интересно, каким?), тут вся жизнь наоборот, тут ничто не предвещает добра, тут с большой землей никакого сообщения, кроме воздушного, да и то закрыто 8 месяцев в году из-за непогоды. И мне придется тут зимовать (интересно, почему? апрель на дворе!). И придется кое-как войти в соглашение с этими молчаливыми дремучими людьми, которые меня спасли, но легкую жизнь обеспечивать не нанимались. И это потребует почти столько же выдержки и желания не сойти с ума, сколько продемонстрировали миру два великих норвежца, зазимовавших на Земле Франца-Иосифа в 1895 году. Чтобы хоть как-то остаться человеком средь этого глухого, вымораживающего душу полярного молчания, я сплошь испишу оба свои блокнота, а также случайно оказавшуюся здесь книжку «Химия и комсомол» 1927 года издания, между печатных строк, мелко и медленно, экономя на словах и буквах. Неизвестно, хватит ли на это моего единственного карандаша (ручки в таком холоде не пишут). Под конец я буду бережно держать его жалкий огрызок загрубевшими подушками большого и указательного пальца левой руки. Правая будет повреждена небывалой тяжести и опасности физическим трудом (каким?). И буду ждать лета, как никогда не ждал, и верить в него, как никогда не верил в хорошее, и нащупаю в своем характере тот металл, который 35 лет не давал о себе знать...
--
До чего же славно, когда удается принимать происходящее как бонус, и заранее смаковать все, что может случиться потом! И ничего не ждать, не перешагивать в своих планах через недели и годы, а жить каждый день свежо и просто. И не радоваться и не огорчаться, а только любоваться тем, что в конце концов гневный вулкан подустал, и тьма рассеялась, и открыли долгожданное небо, и заспанные сидельцы в аэропорту заулыбались, отряхивая со свитеров хлебные крошки и разминая ноги, и застоявшиеся разноцветные самолеты стали один за другим с ревом разбегаться в небо.

Комментариев нет:

Отправить комментарий