понедельник, 11 сентября 2017 г.

Доза

Если заглянуть людям в глаза и спросить этак по-честному, по-свойски, хватает ли им денег и не надо ли еще, они почти все скажут, что, мол, нет, не хватает. И все назовут разные суммы, которые нужны им, чтобы все было нормально, и суммы эти будут зависеть главным образом не от силы их воображения, или количества прочитанных книг, или эмоциональной раскованности, или еще чего-то сложного, а от их текущей денежной ситуации. Огромное большинство людей уверено, что будь их доход больше в полтора-три раза, на свете сразу воцарится золотой век. Не хватает немного, на в 10 раз никто с ходу не претендует. Не то что не претендует, а внутренне не захватывает, не обнимает мыслями. Считанные единицы реалистично хотят миллион, будучи нищими и бездомными. Остальные же хотят сто рублей прямо сейчас, ну или, если крепко подумать, 6400, и тогда все.

С нами всегда и во всем вот так. У нас все в целом хорошо, но чего-то не хватает. Как будто немного, но мучительно. То ли новых ботинок, то ли высокодоходных инвестиций. То ли карьерных перспектив, то ли маленьких детей. То ли квадратов в квартире, то ли кубиков на животе. То ли жены поумнее, то ли любовницы поглупее. То ли жилья поближе к работе, то ли жилья подальше от города.  То ли друзей, то ли уединения. То ли стабильности, то ли динамики, но не такой, какая есть сейчас, а какой-то другой, то есть чтобы то, что сейчас стабильно чтобы менялось, а то, что никак не успокоится – успокоилось. То ли поменьше лет, чтобы начать заново, то ли побольше лет, чтобы плюнуть и дожить как есть. То ли денег, то ли здоровья, то ли смысла. Все время где-то свербит.

Вполне вероятно, что эту недобрую шутку играет с нами чудо-механизм под названием Естественный Отбор, коего мы все без исключения наследные чемпионы. Он вознаграждает нас за небольшие перекладывания из категории «не мое» в категорию «мое». За это нам каждый раз выдают наш дофаминовый бонус, несомненный, но небольшой, чтобы быстро кончался. Так наша физиология стимулирует нас к постоянному легкому недовольству, и потому мы мыслим пошагово, и горизонт наших размышлений неширок, и в каждый следующий шаг мы верим, как несчастный Балаганов в свои сто рублей. Каждый раз все как будто решаемо, и достижимо, и не чрезмерно, и примеры вокруг есть, как бы нам хотелось, или близко к тому. Это чтобы мы не теряли надежды, верили свято в каждый свой карликовый успех. Но за карликовый успех и награда соответственная, этакий маленький укол радости от смски о приходе денег. А дальше снова нерадость и беспокойство, ведь тот, кто умел жить настоящим и радоваться тому, что имеет, пал жертвой внутривидовой конкуренции сотни тысяч лет назад.

Удивительные мы все-таки существа! Все понимаем: что удовлетворение такого рода слабовато и недолговечно. Что потом все будет ровно так же, как сейчас, только возрастет желанная цифра, и возникнут следующие небольшие цели и желания вместе с новой волной тщетных ожиданий. Все знаем, и все равно не в силах перешагнуть через эту иллюзию. Не в силах по-настоящему, до глубины души понять, что ну не будем мы долгосрочно счастливее из-за новой квартиры, или машины, или работы, или если выйдет наша книга, или мы выиграем в лотерею, или заведем собаку, или женимся, или разведемся. Ура! Заплатили, выдали, заметили, взяли, повысили, выбрали - надолго ли этот душевный подъем от кормовых пряников, что время от времени отсыпаются на нашу долю? Знаем, что нет, что не в нашей это природе, что так не работает – и каждый раз ведемся. Каждый раз верим, что теперь-то все будет по-другому.

Мало того. Не просто желудок не помнит добра, не не просто захотим нового дофаминового вброса очень-очень скоро, это бы еще полбеды. В конце концов, ну будем всю дорогу подбрасывать дровишек, понемногу потакая нашим потребностям, и славненько проживем. Но проблема в том, что у каждой потребности есть свой вполне конечный ресурс радости. Он может казаться бесконечным, когда потребность не удовлетворена вовсе. Так больному человеку – здоровье, голодному – достаток, а заключенному - свобода представляется вершиной счастья. Однако же такое дефицитное счастье быстро тает, когда ущемлённая потребность входит в насыщение. И тогда первая шоколадка (отпускной нырок в море, взрослый поцелуй, увеличенная зарплата или квартира, день после снятия гипса со сломанной конечности, понюшка кокаина, и проч., и проч.) самая сладкая, а каждая следующая неизбежно бледнее, преснее, хуже. И потому так жалко и безрадостно выглядит попытка выспаться впрок, когда уже выспался, или набрать побольше денег, когда их уже достаточно.

При этом я бы сказал, что люди в своей природе весьма духовные создания. То есть чем источник счастья более простой и базовый, тем меньше у него запас хода, тем быстрее с насыщением он перестает приносить радость. Запас хода у шоколадки невелик, то ли дело – внимание и одобрение других, известность, демонстрация могущества или качества потребления! Как ни отвратительно звучит, но этот источник счастья более тонкий и долговечный, чем линейное насыщение, более, если угодно, духовный.

Интуитивно мы это отлично понимаем, хоть и проявляем порой довольно уродливо. К примеру, когда поесть регулярно и сытно уже не проблема и, соответственно, не радость, мы не чувствуем ничего похожего на насыщение действительно голодного человека. Но, имея радостный опыт в прошлом, надеемся выдавить из этого нехитрого занятия еще несколько капель радости. И тогда мы начинаем не просто есть, а есть экзотично, или эксклюзивно, или напоказ. Миллионы фотографий еды в соцсетях – не что иное, как попытка подмешать к еде другие источники счастья. Все это, ясное дело, только отсрочка, ибо посыл здесь все такой же ущербный и ограниченный, тоже построенный на переходе из «не мое» в «мое». То же обреченное вытягивание из белого света чего-то в свою пользу. В этом смысле стяжание славы или дипломов о высшем образовании несильно отличаются от шоколадки, хоть и представляет собой более прочное и долгоиграющее заблуждение.

И все это мы так или иначе знаем, и на своем опыте тысячу раз проходили. И все же вместо того, чтобы стремимся нащупать какой-то другой, более качественный, глубокий и долговечный вид счастья, мы всего лишь стараемся почаще высекать счастье простенькое, дешевое и привычное, то самое, что каждую секунду либо в будущем, либо в прошлом, и никогда не прямо сейчас. Делаем то единственное, что умеем, и ни о чем другом не хотим слышать.

Мы не привиты качественным счастьем, вот в чем беда. Мы не верим в него, не знаем его вкус, не умеем его узнавать и к нему стремиться. Мы не знаем лично носителей такого счастья, у которых этот вкус можно было бы перенять воздушно-капельным путем. Не представляем, как оно выглядит, и как выглядит человек, глубоко, долгосрочно и инвариантно счастливый. Может, он где-то рядом, просто не имеет склонности преподавать свое счастье в доступной нам форме? Может, наша антенна не настроена на сигналы, которые он неустанно шлет в пустоту? Узнаем ли мы его в таком случае, или пробежим мимо в погоне за своей скудной дозой насыщения? Ах, если бы не пробежать!


1 комментарий:

  1. Как давно искала эти слова. Спасибо! Инесса Рахманова

    ОтветитьУдалить